Лечение галоперидолом закончилось смертью
В психбольнице Павлова 11 июня 2023 года умерла женщина. Как утверждают врачи-психиатры, Юля выбросилась из окна третьего этажа, и это было самоубийство. Однако общение с близкими умершей раскрыло детали, подвергающие сомнению это утверждение.
Это далеко не первая смерть в психбольнице, которая не расследуется должным образом. При этом мы постоянно получаем жалобы от граждан о жестких условиях пребывания в психбольницах, запугивании, принуждении, применения насилия, чрезмерного количества препаратов, и часто психотропные препараты, в частности галоперидол, используют для наказания.
Публикуем рассказ близкой подруги Юли по её просьбе.
Я познакомилась с Юлей 30 лет назад. Она была 69-го года рождения, старше меня, но я всегда относилась к ней, как к младшей сестре. Мы жили рядом, я помогала ей, заботилась, наши дети росли вместе, и она была мне очень близким человеком. Юля имела высшее образование, была умной, доброй, с хорошим чувством юмора и вполне нормальною, но очень доверчивой.
Когда мы познакомились, её мать находилась в одном из психоневрологических диспансеров Киева, где оказалась из-за развода с мужем, который проходил очень тяжело. До этого у мамы всё было хорошо – она никогда не обращалась за помощью к психиатрам и не лечилась, но из психбольницы уже не вышла. Она там скончалась.
Она начала принимать очень много препаратов, которые ей прописывал психиатр, и я видела, как они на неё влияют.
После смерти мамы Юля очень расстроилась и стала говорить, что это может быть наследственное, и что она боится, что с ней тоже такое произойдёт. Я пыталась её успокоить, что она – не её мама, что у неё всё будет совсем по-другому, но с тех пор Юля стала обращаться к психиатрам. Раз в год или два года она вызвала скорую, и её отправляли в стационар.
Она начала принимать очень много препаратов, которые ей прописывал психиатр, и я видела, как они на неё влияют. Раньше мы много гуляли, и она всегда двигалась быстрее меня – я едва могла её догнать, но после препаратов она превращалась в зомби. Чувствовала мрак, не могла стоять, иногда даже ногу не могла поднять, делала какое-то движение и застывала. Позже она получила инвалидность по психиатрическому диагнозу, но за все 30 лет даже намёка не было на то, что она хочет покончить жизнь самоубийством.
Я настаивала, чтобы Юля снизила дозу, и когда она это делала, у неё происходили улучшение. Я говорила Юле, что она не больна, что это у неё такая лабильная, подвижная психика, что у многих людей именно так, и никогда не слышала от неё какой-либо ерунды, что её кто-то преследует или проводит тайные эксперименты – ничего, что отличало бы её от обычного человека. Она только постоянно говорила, что испытывает страх, и это не о марсианах или ещё что-то нелепое, а страх без причины. Однако среди побочных действий психотропных лекарств, которые она принимала, доверяя психиатру, как раз указано, что они могут вызвать чувство страха, тревожность, депрессию и т.д.
Однажды, когда Юле стало лучше после отказа от препаратов, психиатр заявил: «Будет смешно, если выяснится, что они тебе были не нужны»
Когда от какого-то препарата ей становилось плохо, на мой вопрос, как так может быть от лекарства, которое должно помогать, психиатр говорил: «К этому надо привыкнуть». От некоторых лекарств её начинало трясти, она не могла чашку в рот донести, потому что всё разливала, а когда это не проходило, психиатр говорил: «С этим надо смириться, что будет трясти всё время».
Два года назад она в очередной раз оказалась в Павловке. Я звонила её психиатру, а он был пьянющий, говорил, что с ней все хорошо, насмехался. Он вообще вёл себя очень неуважительно, постоянно вмешивался в её личную жизнь и давал бессмысленные советы. Однажды, когда Юле стало лучше после отказа от препаратов, он заявил: «Будет смешно, если выяснится, что они тебе были не нужны», – и это он говорил о лекарствах, которые она принимала почти 20 лет!
Впечатление такое, что психиатры сами не знают, что нужно, а что не нужно, и каждый раз экспериментируют с человеком. Но это не какая-нибудь валерьянка – это очень страшные препараты с кучей побочных эффектов – достаточно почитать инструкцию. Даже молодой, здоровый человек от такого количества может иметь ужасные последствия. У Юли так умерла дочь – она получила от скорой укол успокоительного, потом выпила ещё какую-нибудь таблетку, уснула и больше не проснулась.
Если мне удавалось уговорить её отказаться от употребления определённых лекарств, ей становилось гораздо лучше. Мы снова начинали с ней гулять, и она веселела. Был период, что в больнице на время сменился психиатр, и он тоже настаивал на том, чтобы Юля уменьшала дозу. Ей всегда без лекарств становилось лучше.
Она никогда не имела суицидальных мыслей или галлюцинаций, что могут подтвердить знавшие её люди
В начале июня мне позвонил сожитель Юли. Они жили вместе в её квартире, но не были расписаны. Я не очень его любила, потому что он выпивал, но если у них что-нибудь случалось, он звонил мне, и я пыталась им как-то помочь. Пётр (имя изменено) сказал, что Юле стало плохо, она вызвала скорую и её отвезли в психушку – она согласилась немного подлечиться и просила через 10 дней приехать за ней, чтобы отвезти к стоматологу, потому что из психушки самостоятельно не отпускают.
Мы договорились с Юлей, что 20 июня я её заберу, и мы поедем к стоматологу, чтобы поставить ей коронку, но 11-го утром Петр снова позвонил и сказал, что Юли не стало – она совершила самоубийство. Но ведь это на неё совсем не похоже! Она никогда не имела суицидальных мыслей или галлюцинаций, что могут подтвердить знавшие её люди.
Вместе с другом мы приехали в психбольницу Павлова. Я сказала, что я родственница Юли, нянечка впустила нас, провела в отдельную комнату, заперла дверь и ушла. Мы около часа ждали за закрытой дверью, и я принялась стучаться, чтобы узнать, на каких основаниях нас здесь задерживают. Няня появилась, ответила, что заведующая занята – приехала полиция, и они составляют протокол, – а я слишком взволнована и мне нужно сделать укол, чтобы я успокоилась.
Когда дверь, наконец, открыли, со мной никто не стал разговаривать, но начали запугивать, утверждая, что я мешаю следствию, и что мне нужно вколоть успокоительное. Я предлагала сделать вскрытие, которое должно быть сделано по закону, на что полицейский сказал, что он заведёт на меня уголовное дело за препятствование следствию, если я буду вмешиваться. И ещё добавил, что я не родственница, поэтому не имею никаких прав на это, а они общаются с её гражданским мужем.
По словам психиатра Юли, вкололи двойную дозу галоперидола. Может, это на неё так повлияло, но под галоперидолом невозможно даже выйти из палаты
Ситуация не укладывалась в голове. Со слов Петра я узнала, что психиатры говорили, будто у Юли были какие-то голоса, которые побуждали её прыгнуть, но я знаю её 30 лет, и никогда ничего подобного не было. Она всегда жаловалась только на страхи – это могут подтвердить те, кто её знает.
Трагедия произошла в воскресенье утром, что тоже странно, потому что Юля всегда говорила, что с утра ей лучше. Она отдыхала за ночь, должно быть лекарство перестало действовать, и поэтому она всегда утром чувствовала себя лучше.
Пётр сказал, что по словам психиатра Юли вкололи двойную дозу галоперидола. Может, это так он на неё так повлияло, но под галоперидолом невозможно даже выйти из палаты, потому что он просто размазывает человека – все мышцы скованы. Это его назначение – обездвиживать «буйных» пациентов. Ещё я говаривала с подругой Юли, с которой та познакомилась в больнице, и она сказала, что под галоперидолом даже в туалет сложно сходить, и ещё говорила, что восьмое отделение, где это произошло, самое жёсткое по отношению к пациентам.
Также непонятно, как Юля со второго этажа, где она находилась, попала на чердак. В психушке все двери заперты на ключ, окна зарешёчены и тоже запираются, пациенты 24/7 находятся под наблюдением. Окно, из которого она вроде как прыгнула, было целое, убиться с такой высоты маловероятно, и вообще неизвестно, как Юля до него добралась и открыла под двойной дозой галоперидола.
Его сначала запугали, что он не сможет похоронить Юлю, если будет что-то требовать, и потом заставили подписать отказ от каких-либо претензий
Вместе с нашим общим другом мы нашли много странного в этом происществии. Уголовное производство было начато, в другом месте (Оранжерейна, 9) была сделана судмедэкспертиза, но гражданский муж сказал, что ничего не надо, потому что мы ничего не сможем сделать и вообще ничего не сможем доказать. Все данные, все документы предоставлялись исключительно ему, однако, когда я спросила Петра, какой номер дела, он ответил, что даже не смотрел.
Он сказал, что подписал отказ от жалоб или требований уголовного расследования. А потом признался, что его сначала запугали, что он даже похоронить Юлю не сможет, если будет что-то требовать, через это вынудили подписать отказ от каких-либо претензий, и только тогда выдали справку, которая нужна для захоронения.
Я хотела обратиться в суд, но мама меня убедила этого не делать, сказав, что я буду долго судиться, останусь совсем без денег, а потом под меня начнут копать и что-нибудь подкинут.
Я рассказываю это, потому что испытываю боль. Человек, который попадает в психбольницу, становится беззащитным. Я хочу, чтобы эта история осталась и стала известной, потому что Юлю некому защитить, и это очень больно.
Если это кому-нибудь поможет, то нужно быть осторожнее с психиатрическими больницами, с психиатрами и не доверять им безусловно. У них погибла женщина, которая не была агрессивной, не имела никаких голосов, но была очень наивна и доверчива, а они даже не объясняют, что произошло. Вместо того, чтобы следить и заботиться о своих пациентах, они закрывают того, кто пришел узнать, что произошло с близким человеком, держат под замком часами, а потом говорят: «Вы очень нервничаете. Надо уколоть вам успокоительное».
Пусть мой рассказ поможет другим, чтобы они знали, – нельзя безоговорочно доверять психиатрам. Человек, который находится в определённом состоянии, ищет помощи и готов слушаться любого, чтобы это состояние улучшить. Но происходит совсем другое.
Вывод
Эта история о разрушенной жизни показывает, что может произойти, если человек доверяет своё психическое здоровье действующей системе психиатрии. Еженедельно мы узнаем от очевидцев о случаях, где пациенты получают ненужное и часто вредоносное лечение препаратами, которые имеют непредсказуемые результаты. Однако пациентов не информируют о возможных последствиях психиатрических лекарств, о возможности отказаться от психиатрического лечения и ничего не рассказывают об альтернативном лечении.
Такая практика должна быть изменена, чтобы психиатрия действовала исключительно в пределах действующего законодательства, соблюдая принципы гуманности и уважительное отношения к людям.
Если вы или ваши близкие пострадали от действий психиатров, столкнулись с принуждением, насилием, жестокостью, мошенничеством или нарушением ваших прав, сообщите об этом в Гражданскую комиссию по правам человека.
- +38 (066) 803 5583
- +38 (067) 465 3305
- info@cchr.org.ua
Также вы можете сообщить про свой случай через форму
